5e07002e     

Емельянов Андрей - Ангел На Шкале



А.Емельянов
АHГЕЛ HА ШКАЛЕ
Она получила все полагающиеся соболезнования от
командующего воздушным флотом, пришла к себе в бокс, и очень
долго смотрела сквозь толщу оргстекла на Золотые горы. Где-то
там, за ними, возле Мертвого океана и разбился перехватчик
Ёхи. И он больше никогда не вернется. Hикогда.
Она закинула полную горсть белых горошин себе в рот,
запила их теплой горькой водой, села на скрипучую кровать и
стала ждать ангела. Снег на вершинах Золотых гор блестел
смертельно и успокаивающе ласково.
Если можно привыкнуть к тому, что ветер продувает тонкую
кожаную куртку насквозь и заставляет зубы выстукивать
помпезный марш, то он привык. Привык за долгие часы темноты и
мороза. Холодный ствол в кобуре оттягивал брюки и он постоянно
поправлял их, подтягивал. "Сильно похудел" -- сокрушено
покачал он головой. Как-будто все это имело значение.
Кнопки радиосканера было трудно нажимать, он устал "гонять
волну" туда-сюда в надежде поймать тонкий зуммер маяка. Шкала
подсвечивалась бледным светом полуживой лампы, но в темноте,
казалось, что это рождественский ангел идет по ослепительно
яркой дорожке, и ведет за собой кого-то нужного и живого.
Хорошего и доброго.
Ёха оглянулся и увидел тоже самое, что и час и два назад.
Бледный глазок Первой Луны и горсточку звезд на черной тряпке
неба. Вторая Луна, более крупная, зашла уже очень давно и
раздражающие сумерки сменились почти непроглядной темнотой,
сквозь которую редкими прорехами зияли полоски снежной крупы
на песке. Чуть дальше к северу застыл океан с нагромождениями
торосов. Иногда отчетливый скрип доносился оттуда. Сначала Ёха
каждый раз вздрагивал, а потом привык. Были более страшные
вещи, чем звуки. Hапример, замерзшая вода в фляге.
Он выключил радиосканер, а в глазах все мерцала тусклая
полоска шкалы. Ёха закрыл глаза и прислушался к себе. Внутри
тонкими ледышками звенели кости и еле теплая кровь натужно
гудела в висках. Чуть ниже пыталось казаться живым сердце, еще
ниже упорно бурчал пустой желудок. А вот ног Ёха совсем не
чувствовал. И это было страшнее, чем замерзшая вода.
Пить он не хотел, совсем не хотел, но знал, что с восходом
бледного солнца он обязательно захочет. А в белых полосках
снега таилась мучительная медленная смерть. Это было первое,
что он усвоил, попав сюда. Вторым усвоенным была аксиома о
том, что до утра здесь никто в одиночку не выживает. Ёха
собирался с этим поспорить, потому что ему как никогда
хотелось жить. До боли в голове.
Он посмотрел вниз и что-то неприятное зашевелилось внутри
-- ноги выглядели как два бревна, вытянутых по направлению к
берегу. Ёха прикрыл глаза рукой и еле слышно застонал.
Со стороны океана опять донеслись непонятные звуки. Здесь,
среди обломков спасательной капсулы, Ёха замер, прислушиваясь.
Рука потянулась к табельному оружию и на полпути остановилась.
Если то, что издает эти звуки, решит прийти сюда, то пистолет
уже не поможет. Hадо ползти, ползти на юг и слушать каждые
полчаса немой эфир. Это, все же, лучше, чем ждать здесь. Ёха
прикинул расстояние до ближайшей дюны и подумал, что вполне
может встретить первые лучи солнца на ее вершине. И он пополз.
Через пару сотен метров он выкинул фляжку с замерзшей
водой. Еще через полсотни метров остановился, чтобы еще раз
включить радиосканер и попытаться найти маяк. Шкала мягким
светом осветила бледные кисти рук. Тишина. Ёха провел пальцем
по шкале и опять перед его глазами предстал рождественский
ангел идущий по яркой дорожке в небе.



Содержание раздела